И. Ванюшин г. Мытищи. Московская обл.

В 1976 году в Европу из Сингапура был привезен суматранский барбус-«мутант» — единокровный родственник широко известного четырехполосого суматранского барбуса (Barbus tetrazona). История  «мутанта» довольно занятна. Сингапурская фирма «Sunbeamaquarium», занимавшаяся экспортом аквариумных рыб из Юго-Восточной Азии при воспроизводстве привычного и всеми любимого полосатого барбуса воспринимала «мутанта» как брак и неизменно отсеивала его из партий рыб, отправлявшихся в Европу. Это продолжалось до тех пор, пока немецкая фирма «Ingopet» не сделала запрос именно на этот «брак».
У «мутанта» та же форма тела, что и у его четырехполосого собрата, те же различия в окраске самцов и самок, но вместо вертикальных полос он имеет почти сплошную черно-сине-зеленую окраску. Только горло, нижняя половина жаберных крышек, передняя четверть брюшка и грудь остались серебристо-белыми, а у самцов часто есть еще и черная полоска, идущая от середины брюшка до анального плавника. У основания первого луча спинного плавника имеется   более   или   менее заметное светлое пятйо.
Если рыбка настроена бодро, тело ее при верхнем искусственном освещении черно-синее, а при солнечном или ярком боковом свете в окраске появляется густо-зеленый отлив. У самца ярко-красные брюшные плавники (иногда с черными вкраплениями у их основания или в центре), красный, за исключением средней части, хвост, ярко-красная оторочка черного спинного и анального плавников и красный нос (у самки — светло-оранжевый). Грудные плавники тоже красноватого цвета.
Первых своих суматранусов я приобрел в 1953 году, а впервые попробовал развести только в 1992. Купленные в начале лета на Птичьем рынке три малыша-«мутанта» к августу определились по полу и оказались самками, пришлось докупить двух самцов.

В период роста рыбки ели досыта дафнию, циклопа, трубочника, мотыля, коретру, изредка — науплиев артемии салина. Иногда я давал им «Тетра-мин» и декапсулированную артемию. «Мутанты» очень прожорливы, что, впрочем, характерно и для других барбусов: кажется, невозможно дать им столько корма, чтобы они, наевшись, прекратили охотиться.
К сентябрю стало ясно, что рыбки готовы к нересту: у самок округлилось брюшко , а самцы приобрели яркую насыщенную окраску и все свободное от еды время проводили в драках или гоняли по аквариуму самок.
В публикациях мне неоднократно попадались упоминания о том, что «мутантов» труднее развести, чем их полосатых собратьев. Поэтому    при    подготовке нереста я старался не допускать ошибок.
Самцов отсадил в отдельный аквариум, а самок оставил в общем. Но самцы сразу учинили такую потасовку, что их пришлось разделить стеклом, и они смирно отсидели две недели.
Суматранский барбус — сравнительно крупная и очень подвижная рыбка, в связи с чем для нерестовиков я использовал самые большие емкости, имевшиеся в моем распоряжении: 34- и 24-литровую, обе цельностеклянные.
Этот барбус мечет икру у дна, используя в качестве субстрата мелколистные водные растения, и, по свидетельству авторов многочисленных публикаций, сразу же жадно поедает ее. Помня об этом, я поместил в оба аквариума (без грунта) сепараторную сетку, подложив под нее стеклянные палочки, чтобы она не касалась дна. На сетку положил свернутые кольцами ветки элодеи, прижав их стеклянными палочками. Подводный интерьер дополнил несколькими кустами криптокорины с мощными корнями, утяжелив ее грузиками из силиконового каучука. Практически растениями было покрыто все дно. В нерестовиках находились так же термометр, распылитель воздуха, нагревательный элемент автомата-подогревателя и его температурный датчик.
Воду я использовал обессоленную с помощью ионообменных смол; растворами хлористого кальция и хлористого магния жесткость ее была доведена до 2° при карбонатной 0,2°. Раствором ортофосфорной кислоты довел рН до 6,4. Возможно, это была слишком уж «неоновая» вода, но для первого раза не хотелось рисковать (в дальнейшем я использовал и более жесткую воду).
Подняв температуру до 26° С, вечером пересадил в подготовленные нерестовики две пары и, убедившись в нормальном самочувствии рыб, выключил освещение. Чтобы движение в комнате не пугало рыбок, с вечера загородил передние стекла ширмочками.
Гон начался с самого рассвета и практически без перерывов продолжался до темноты. В 24-литровом аквариуме нерест не состоялся ни в первый, ни во второй день, несмотря на высокую активность самца. В 34-литровом первая икра появилась после полудня; почти вся она была выметана в одном месте — около корней куста криптокорины.
Хочу отметить одну деталь. До полудня самец гонял самку, а потом картина изменилась: самец не то чтобы начал убегать, но как бы уклонялся от самки, которая, следуя за ним, всем видом показывала свою готовность. Это длилось около часа, так что я уже начал сомневаться в пригодности самца. Однако вскоре дело пошло на лад. Рыбки стали нереститься с небольшими паузами, на мгновение прижимаясь друг к другу, как правило, около кустов растений у дна. Крупная прозрачная икра проваливалась через сетку на дно или прилипала к ней; некоторые икринки повисали на листьях. и корнях растений.
Ни при первом нересте, ни при последующих я не заметил, чтобы рыбы пожирали свою икру. Я предполагаю, что пожирание собственной икры у рыб вообще связано с размерами нерестовиков: чем они меньше, тем эта опасность выше, да и на нерест в небольших емкостях рыбки идут менее охотно. Неудачу другой пары точно объяснить не берусь. Первый нерест вообще проходит труднее. Возможно, эти два дня гона послужили для рыб репетицией, так как в дальнейшем при таких же условиях они успешно нерестились.

Вечером я высадил производителей и, не имея точной информации о степени светобоязни икры и личинок «мутантов», затенил аквариум и уменьшил интенсивность аэрации.
Я взял себе за правило не тревожить отложенную икру, хотя искушение сосчитать икринки всегда очень велико. Так я поступил и на этот раз. По прикидке оказалось, что икры не так уж и много (для барбусов) — около 100 штук, побелело и погибло порядка 20 процентов. Этот процент потерь в последующем повторялся.
Личинки вылупились через сутки (при той же тем­пературе 26° С). Они имели вид стеклянных шариков с короткими хвостиками и лежали на дне, почти не реагируя на освещение.
В этот день я осторожно убрал сетку и все растения, полностью освободив дно. На третий день желточные мешки личинок заметно уменьшились, на месте будущих глаз появились черные точки, на четвертый день часть личинок уже висела на стенках.
Через пять суток после нереста молодь стала переходить на активное питание. Некоторые личинки еще оставались неподвижными и держались у самого дна, не касаясь его; другие начали ползать по стенкам как бы рывочками, и было заметно, что они схватывают микроскопические частицы, натыкаясь на них при движении. Это было явным сигналом к началу кормления. В тот момент у меня не оказалось под рукой готовой культуры солоноватоводной коловратки Brachionus plecatilis, которую считаю хорошим стартовым кормом для большинства мелких рыб в зимнюю пору. В наличии была инфузория-туфелька и науплии артемии салина — дал малькам и тех, и других. Мальки мгновенно наглотались науплиев артемии, чем избавили меня от неблаг­дарного и утомительного труда — отцеживания инфузорий через фильтровальную бумагу.
Если вы выкармливаете мальков науплиями артемии, то корм следует давать часто, но понемногу: несведенный, он довольно быстро погибает и начинает разлагаться. Первые дни я кормил рыб и ночью, оставляя включенной 15-ваттную лампу. На шестой день почистил дно, насколько это удалось, и одновременно заменил часть воды на свежую тех же параметров. Некоторые выклюнувшиеся личинки (2—3 про­цента) так и не поплыли из-за того, что у них не наполнился воздухом плавательный пузырь. Через день они погибли.

Я поместил в аквариум несколько кустиков водных растений, но мальки сколько-нибудь заметного интереса к ним не проявили, продолжая ползать по дну и стенкам.
Поплывшие мальки в отраженном свете чуть отливали малахитовым цветом, вдоль тела у них проходила тонкая линия из крохотных черных точек, хвостовой плавник — округлой формы.
На следующей неделе я продолжал кормить молодь три раза в день, ежедневно чистил дно, а с седьмого дня стал добавлять по 100 миллилитров в день жесткой водопроводной воды.
Мальки росли, становились подвижными, начали догонять движущийся корм. Интересно было наблюдать, как они охотятся: передвигаясь «ползком» по любой поверхности — боком, вниз-вверх головой, вверх брюшком, — они собирают все, что им попадается. Бывает, что малек барбуса мутанта , выплывший вверх брюшком откуда-то изпод листка, так и продолжает, не переворачиваясь, двигаться в погоне за живностью. О том, как окрашиваются подрастающие мальки, следует сказать особо. Со второй недели на теле постепенно начинают проявляться вертикальные полосы — от хвоста к голове, по одной в неделю. К четвертой неделе в аквариуме плавает масса четырехполосых барбусят, но в то же время примерно у половины мальков полосы (опять же начиная с хвостовой части) становятся размытыми, нечеткими. Эти мальки в дальнейшем и превращаются в «мутантов».
От моих пар «мутанты» в первых и последующих пометах устойчиво составляли около 45 процентов, то есть меньше половины. Другие 55 процентов пришлись на обычных четырехполосых красавцев. Полной завершенности окраска «мутантов» достигает к моменту полового созревания, в 4—5 месяцев. С того момента, как появляется различие в окраске, «мутанты» начинают заметно отставать в росте. В моих аквариумах полосатые мальки к месячному возрасту были уже в полтора раза крупнее. Только месяца через четыре, в пору полового созревания, когда рост полосатых барбусов замедлился, это отставание стало сокращаться.
Случайно выяснилось еще одно обстоятельство: при недостатке кислорода черно-зеленые оказались значительно выносливее полосатых. Однажды около пол­сотни тех и других мальков одного помета были помещены в маленькую емкость, где кислородный режим поддерживался благодаря постоянной аэрации. Случилось так, что ночью отсоединилась воздуховодная трубка компрессора и в аквариуме произошел «замор». К утру уцелели почти все черно-зеленые и только три полосатых . Полузадохнувшиеся рыбы лежали на плавучих растениях. После включения интенсивной аэрации их удалось спасти. Мальки, выкармливаемые с рождения науплиями мелких ракообразных, уже к третьей неделе охотно поедают резаный трубочник, дафнию подходящей величины, циклопа. Можно кормить и хорошими сухими кормами, но полноценное потомство на такой пище вырастить нельзя; лучше использовать сухие корма как добавку к живым или как временный корм. Если у вас есть достаточное количество сухих яиц артемии, научитесь их инкубировать, и в зимнюю бескормицу у вас не будет проблем с живым кормом, тем более что науплиев этих рачков с большой охотой едят и мальки, и взрослые рыбы.

Журнал Аквариум 1994 №1